Василий Сергеевич Пелевин (1910-1996),
отец Alexey Pelevin, живущего с семьей во втором подъезде корпуса А дома 4 по улице Дмитрия Ульянова, прошел всю войну танкистом в гвардейском полку. Василий Сергеевич о войне рассказывал редко, очень тяжелые были воспоминания, большинство однополчан погибло, ведь гвардейцы всегда шли впереди. Встречаться в День Победы ему было не с кем. Не любил военную форму и после войны никогда ее не надевал. Несмотря на ранение - на всю оставшуюся жизнь осколок в шейном позвонке. Работал, водил машину, строил дачу, родил сына, увлекался альпинизмом и, конечно, рисовал.
На фото он через 30 лет после войны - полон сил, восходит на восточную вершину Эльбруса.
Alexey Pelevin: Мой папа акварелист
Чаще всего отец вспоминается сидящим на складном деревянном стульчике, с красками и листом бумаги, прилепленным к папке кусочками медицинского лейкопластыря. Всегда в каком-нибудь живописном уголке, и обязательно уединенном. Василий Сергеевич Пелевин был акварелистом-любителем. Рисовал всегда только на пленэре и всегда только «для себя», следуя внутренней душевной необходимости. Всегда, сколько я могу вспомнить, брал меня с собой, и я играл поблизости или малевал какой-нибудь пароход или трактор. Конечно, папа был моим первым учителем, и я с восторгом слушал его немногословные пояснения. Не получив художественного образования, технические недостатки он возмещал искренностью и способностью к лирическому настрою. И сейчас мне важен отнюдь не художественный уровень, а то, что работы его полны любви и теплоты. Отец ощущал дух старой эпохи, который витал вокруг заброшенных церквей, старинных заросших аллей усадеб, в нетронутой природе - местах прошлой жизни людей, куда новая советская эпоха еще не успела сунуть свой нос. И часто говорил мне об этом. К рисованию меня папа никогда не понуждал, понимая, что любовь – дело добровольное, а действовал личным примером. Так что моим нынешним увлечением акварелью я обязан именно ему.